Настораживающий факт: народ перестал петь. Это же надо: русские с их всемирно известной музыкальной культурой – не поют! В войну пели. Когда голодали – пели. Когда в космос летали – пели. И вот – перестали. Я как-то задумался – когда же все началось? Почему мы перестали петь? Вспомнил детство золотое, когда мы, играя, вдохновенно распевали песни Отечественной и Гражданской войны. А то, что звучало по радио, можно было услышать и на любом семейном празднике: «Свадьбу», «Ландыши», «Старый клен»… Если не было музыкальных инструментов – пели просто так, потому что душа просила песни. Потребность была у людей такая – петь. Мы пели в пионерских лагерях у костров, и не только «пионеры – дети рабочих»: нас звала «Бригантина», которая поднимает паруса, завораживал «лавины предательский след»... Мы пели, когда ездили в колхоз на картошку, пели то, что слышали по радио и на пластинках, что вдохновляло – тухмановскую «По французской стороне», пахмутовскую «Первый тайм мы уже отыграли»... По душе были эти песни, и не мы – наши души пели! Впрочем, это не мешало нам «драть» друг у друга «Дип Перпл», «Юрай Хип», «Пинк Флойд», «Назарет» и другую «чуждую» музыку. (Слово «драть» тогда имело совершенно невинный смысл и означало переписывание музыки с магнитофона на магнитофон. Кто помнит – лента тип 10 «Свема» или «Тасма», бобины по 250, 375 и 525 метров. Магнитофон «Маяк» четырехдорожечный, если стерео – вообще шик! Скорость 19, деревянные колонки. …После школы пели в армии и в институте, в самодеятельности и на вечеринках. В курилках, на лестничных площадках и подоконниках. Пели под дешевый портвейн и сигареты «Родопи», и даже под кефир и булочку. Пели для любимых и для друзей. Пытались раскладывать мелодии на два – три голоса. Пели на свадьбах друзей и собственных свадьбах. Неудивительно, что на рубеже 90-х изо всех динамикой липкой жижей потекла попса. У песен появилось удивительное свойство – их стало совершенно невозможно повторить, невозможно спеть. Эта «неповторимость» в нынешней эстраде доведена до абсолютного совершенства. Сегодня четырехаккордные поделки «Ласкового мая», «Миража» и «Комбинации» выглядят подлинными музыкальными шедеврами. С исполненным глубочайшего нравственного смысла текстами (чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил), с филигранными рифмами (слезы-розы-морозы)… Тут же вылез, как вороватый кот из подвала, муркообразный «шансон». С его приблатненной, уголовной поэзией про вышки, зоны и мусоров. Усилиями российских «шансонье» и «попсонье» музыка для народа стала музыкой для толпы. Достаточно избалованную советскую/российскую публику они превратили в «хавающий пипл», которому теперь можно скормить все, что угодно. Эстрада стала бизнесом и только бизнесом, бесстыдной «фабрикой звезд». Какое там воспитательное значение, какая общественная роль! Тьфу. Вдумайтесь – двадцать лет засилья попсы и шансона! Двадцать лет беспощадной дискриминации, гробившей профессионализм музыкантов в угоду прибыли, калечившей судьбы талантливых людей. Два десятилетия непрерывного извращения музыкального вкуса огромного народа! Целое поколение выросло на этих, с позволения сказать, песнях. А ведь, несмотря ни на что, в людях порой пробуждается желание спеть что-нибудь свое – у летчиков про небо, у моряков про море, у влюбленных про любовь. Но, воспитанные на «популярной музыке», они выражают свои чувства через «шансонные» мотивы, с «попсовыми» интонациями, с взвизгиваниями и гнусавыми подвываниями (типа это джаз). Аккомпанемент – стандартный набор синтезаторных аккордов для одного пальца и однообразные электронные барабаны... Посмотрите, послушайте ссылки, которыми щедро делятся творческие люди в социальных сетях! Порой становится мучительно больно от этой музыкально-поэтической убогости. И вот, мы перестали петь по праздникам, напевать во время домашней работы или за рулем, перестали насвистывать что-нибудь на ходу. За нас это делают музыкальные центры и плееры. Даже выпив чего-нибудь покрепче, граждане РФ врубают динамики погромче и забивают барабанами рвущуюся наружу музыку сердца… Она, музыка сердца, есть в каждом человеке, но только через песню может раскрыться. А ее – барабанами, децибелами… И водка не забирает, и усталость не проходит, и злоба копится, и безумно хочется кому-нибудь в рожу заехать… Великий Михаил Иванович Глинка говорил, что песня – это душа народа. Но если народ не поет? Значит, души нет? Умерла? Или народ уже другой? Или она все же только «затаилась на время»? Как хочется верить, что только затаилась, что еще споем, друзья! Андрей ДАВЫДОВ.
Уважаемые читатели, приглашайте новых посетителей на страницы городских новостей.
